Краткое содержание «Как я стал писателем» Шмелева
И. С. Шмелев – талантливый русский писатель XX века. Увлечения Шмелева были разнообразными. Помимо обучения на юридическом факультете Московского университета, он интересовался ботаническими открытиями К. Тимирязева. Первый его литературный труд — зарисовка из народной жизни «У мельницы», затем были рассказы, повести. Началась переписка с Горьким. Главной заслугой и новаторством писателя было перевоплощение в своего героя. Кроме того, его отличает тематическое разнообразие произведений: дворянская усадьба и артистическая интеллигенция,
Рассказ И. С. Шмелева «Как я стал писателем» можно отнести к дневниковым записям или воспоминаниям. Также это произведение полностью автобиографично. Оно было написано в 1895 году и опубликовано в журнале «Русское обозрение». В нем рассказывается об истории создания и публикации самого первого произведения автора — зарисовок из народной жизни «У мельницы». Рассказ «Как я стал писателем» хорошо передает время и жизнь человека внутри общества. Шмелев показывает, как начинался его путь, как подошел писатель к своему первому рассказу, как помогли ему уроки литературы, работа над сочинением.
Рассказ
Далее писатель углубляется в детские воспоминания. Он вспоминает нянькины слова: «- И с чего ты такая балаболка? Мелет-мелет невесть чего. как только язык у тебя не устает, балаболка. ». Вспоминает детские игрушки, кубик с ободранной картинкой, складная азбучка с буквой, солнечный луч на стенке, дрожащий зайчиком. Также всплывают в памяти писателя ветка живой березки, выросшей вдруг в кроватке у образка, зеленой такой, чудесной, краска на дудочке из жести, расписанной ярко розами, запах и вкус ее, смешанный с вкусом крови от расцарапанной острым краем губки, черные тараканы на полу, собравшиеся залезть ко мне, запах кастрюльки с кашкой. Боженька в уголке с лампадкой, лепет непонимаемой молитвы, в которой светится «деворадуйся».
Автор говорит о том, что разговаривал с игрушками, которые пахли «лесом», в котором «волки». Но и «лес», и «волки» были для него особенными, своими. Все было живым для маленького Шмелева: доски, пилы, метла и даже половая тряпка, которую мальчик утешал, потому что та стояла в углу «наказанная». Все казалось ему живым, все рассказывало сказки! За его постоянную болтовню прозвали Шмелева в первом классе гимназии «римским оратором», и кличка эта держалась довольно долго.
Все это был «дописьменный» период жизни писателя, за которым вскоре пришел и «письменный».
В третьем классе, увлекшись романами Жюля Верна, мальчик написал свою первую «поэму» о путешествии всех его учителей на луну на воздушном шаре, сделанных из необъятных штанов его латиниста Бегемота. «Поэма» даже имела успех, а затем попала в руки инспектору. Конечно, инспектор не стал нахваливать Шмелева за его произведение, он привел мальчика в пустынный зал, где был иконостас у окон и стал говорить сквозь зубы ужасным, свистящим голосом, втягивая носом воздух, как самый холодный англичанин: «И ссто-с такое. и сс. таких лет, и сс. так неуваззытельно отзываесса, сс. так пренебреззытельно о сстарссых. о наставниках, об учителях. нашего почтенного Михаила Сергеевича, сына такого нашего великого историка позволяете себе называть. Мартысской. По решению педагогического совета. » Само собой, за этими словами последовало наказание: на шесть часов на «воскресенье».
Маленький Шмелев так быстро и пышно расцвел на сочинениях, что к описанию храма Христа Спасителя как-то приплел поэта и печальника Надсона. Слова этого поэта вспомнились мальчику, когда она захотел выразить чувство душевного подъема, которое испытываешь, когда стоишь под глубокими сводами: «Друг мой, брат мой. усталый, страдающий брат,/ Кто б ты ни был — не падай душой:/ Пусть неправда и зло полновластно царят/Над омытой слезами землей..» После этого молодого писателя вызвали под кафедру и начали пилить: «Ссто-с такое. Напрасно сситаете книзки, не вклюсенные в усенисескую библиотеку! У нас сеть Пускин, Лермонтов, Дерзавин. но никакого вашего Надсона. нет! Сто такой и кто такой. На-дсон. Вам дана тема о храме Христа Cпасителя, по плану. а вы приводите ни к сселу ни к городу какого-то «страдающего брата». какие-то вздорные стихи! Было бы на четверку; но я вам ставлю три с минусом. И зачем только тут какой-то «философ». с «в» на конце! — «филосов-в Смальс»! Слово «философ» не умеете написать, пишете через «в» философию пускаетесь? И во-вторых, был Смайс, а не Смальс, что значит — свиное сало! И никакого отношения он, как и ваш Надсон, ко храму Христа Спасителя не имели! Три с минусом! Ступайте и задумайтесь». Но Шмелев решил отстоять свое и сказал, что это у него лирическое отступление, например, как у Гоголя. В ответ Николай Иваныч скорчил гримасу, называемую у него «улыбкой» и произнес: «Ах, во-от вы ка-ак. Гоголь. или, может быть, гоголь-моголь? Вот как. Дайте сюда тетрадку. » И Николай Иваныч безжалостной рукой исправил три с минусом на кол. После такого замечательного случай Шмелев возненавидел Надсона и философию. Этот злополучный кол испортил мальчику оценки, он не был допущен к экзаменам и остался на второй год. Но, тем не менее, Шмелев не отчаивался.
На второй год мальчик попал к другому словеснику, Федору Владимировичу Цветаеву, который дал мальчику свободу писать так, как он хочет. Ему доставляло огромное удовольствие писать классные сочинения на поэтические темы: «Утро в лесу», «Русская зима», «Осень по Пушкину», «Рыбная ловля», «Гроза в лесу». Это было в сотни раз лучше, чем задавал Николай Иваныч: «Труд и любовь к ближнему, как основы нравственного совершенствования», «Чем замечательно послание Ломоносова к Шувалову «О пользе стекла» и «Чем отличаются союзы от наречий».
Новый учитель полюбился Шмелеву. Цветаев любил ни с того ни с сего читать Пушкина, да так, что даже самые черствые дети проникались чувством. Федор Владимирович ставил Шмелеву пятерки за «рассказы», говоря: «Вот что, муж-чи-на. У тебя есть что-то. некая, как говорится, «шишка». Притчу о талантах. помни!»
Он был единственным из наставников, с кем мальчик поменялся карточками, когда учителя хоронили – он плакал. И Цветаев остался в сердце мальчика на всю жизнь.
И, наконец, третий период – «печатный».
Незаметно от классных сочинений на поэтические темы Шмелев перешел к собственному. Случилось это, когда он кончил гимназию. Летом, рыбача на глухой речушке, мальчик попал на омут, у старой мельницы, где жил глухой старик. Картина эта напоминала ему пушкинскую «Русалку», и что-то в этом пейзаже поразило его. И – прошло. В ту осень из-за холеры все занятия были отменены, а что-то — не приходило. И только во время подготовки на аттестат зрелости что-то опять появилось! Мальчик сразу вспомнил омут, мельницу, плотину, обрывы, рябину… Он отшвырнул все книги и в тот же вечер написал большой рассказ. Заглавие пришло к автору само – «У мельницы».
Рассказ был жуткий и с житейской драмой. Шмелев сделал себя свидетелем развязки так ярко, что поверил собственной выдумке. Но тут появилась проблема: как опубликовать этот рассказ? И писатель вспомнил, что видел на Тверской вывеску «Русское обозрение», ежемесячный журнал. Но он совсем ничего не знал об этом журнале и вот, наконец, отправился на Тверскую искать его.
Шмелев пришел туда прямо после уроков, в тяжелом ватном пальто. Швейцар сказал ему: «Пожалуйте. желают вас сами видеть». Мальчик сорвался с диванчика и вступил в святилище. Все в кабинете главного редактора казалось мальчику огромным: и стены, и шкаф, и письменный стол, и пальма. Редактором был приват-доцент Московского университета Анатолий Александров. Он сказал мальчику зайти месяца через два.
Шмелев заглянул туда в самый разгар экзаменов, но оказалась, что надо было заглянуть «месяца через два». Но он не заглянул, он уже стал студентом, и его затянуло совсем другое.
Удивительно, что через некоторое время пришел конверт из издательства, где студента Шмелева просили туда заглянуть. Он пришел, и редактор заявил ему: «Поздравляю вас, ваш рассказ мне понравился. У вас довольно хороший диалог, живая русская речь. Вы чувствуете русскую природу. Пишите мне». Эти слова не произвели на Шмелева особого впечатления, через пару дней он о них забыл и не понял, что стал писателем.
Еще через какое-то время в руки к Шмелеву попал журнал «Русское обозрение», где он нашел свой рассказ, без единого пропуска или поправки. Радости не было предела, но только лишь несколько дней. Потом маленький писатель снова забыл об этом.
Затем новое приглашение редактора. Он пришел, не зная, зачем. А редактор вручил мальчику гонорар в восемьдесят рублей, которые стали для молодого писателя настоящим потрясением. Потом редактор стал задавать вопросы о журнале, но мальчику было немного стыдно, потому что кроме номера за июль он больше ничего и не видел. Также редактор порекомендовал Шмелеву Константина Леонтьева в качестве писателя.
Шмелев ушел из издательства охмеленный чувством, что за всем этим случайным стоит что-то великое и необычайно важное. Его буквально охватила волна новых эмоций: «взглянул на свою фамилию под рассказом, — как будто и не моя! Было в ней что-то новое, совсем другое. И я — другой. Я впервые тогда почувствовал, что — другой. Писатель? Это я не чувствовал, не верил, боялся думать. Только одно я чувствовал: что-то я должен сделать, многое узнать, читать, вглядываться и думать. — готовиться. Я — другой, другой».
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)