Отзыв «Отцы и дети» сочинение

Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» был написан в 1862 году и отражает глубокие социальны» противоречия того времени. Главный вопрос, который ставит писатель, — это вопрос о поло­жительном герое, о типе общественного деятеля, в котором нуж­дается Россия. Все большую роль в социальной жизни того вре­мени играли разночинцы-демократы, отрицающие все основы госу­дарства, люди дела. Таким показан в романе Базаров. Что же он отрицает?

Прежде всего, герой отвергает все авторитеты, принятые в царс­кой России. Когда Павел Петрович Кирсанов

с удивлением спра­шивает Базарова, неужели он действительно все отрицает, а не толь­ко искусство, тот с невыразимым спокойствием отвечает: «Все». Ясно, что здесь речь идет, прежде всего, о государственном устрой­стве, самодержавии, крепостном праве. Именно это делает Базаро­ва бунтарем.

Базаров также отрицает роль аристократии в жизни современ­ного общества. Он справедливо полагает, что аристократы свою роль уже сыграли, а теперь ни на какое полезное дело не способ­ны. Такие представители высшего класса, как Павел Петрович, умеют следить за своей внешностью, живя даже в деревне. Но на большее они не способны.

А этого мало для самоуважения, как считает Базаров.

Главный герой романа отрицает и то отношение к простому на­роду, которое проповедуют либералы: преклонение, восхищение патриархальностью и невежеством. Гордясь своим происхождени­ем из народа («Мой дед землю пахал»), Базаров стоит за трезвое отношение к народу. Он считает, что у крестьян есть еще много предрассудков и таких черт, которые следует ненавидеть, чтобы бороться с ними.

Итак, Базаров отрицает все отжившее, тормозящее развитие России. Но нигилизм Базарова распространяется и на вечные цен­ности. Базаров отрицает красоту природы. Он говорит: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». С одной стороны, он утверждает деятельное, хозяйственное отношение к природе. Нов природе есть красота, а не только круговорот химических ве­ществ, какдумает Базаров. Отрицает герой и искусство, считая, что — порядочный химик в двадцать раз полезнее любого поэта». Лю­бовь и все человеческие чувства Базаров также считает «гнилью» и «Романтизмом».

Основа мировоззрения Базарова — принцип пользы, причем сугубо материальной. Все, в чем не усматривается этой пользы — отрицается. За всеми сложными проявлениями человеческого со­знания герой видит лишь физиологию и биологию. Ему кажется, что с помощью естественных наук можно легко разрешить все во­просы, касающиеся сложных проблем общественной жизни, ис­кусства, философии.

Порывая с «барчуками проклятыми», Базаров бросает вызов непреходящим жизненным ценностям, и тем самым ставит себя в трагическую ситуацию. Любовь к Одинцовой — трагическое воз­мездие заносчивому нигилисту: она раскалывает его душу на две половины. В нем живут и действуют два человека: один — страстно любящий, другой — отрицающий эту любовь. Тургенев пишет: «Он легко сладил бы со своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость». Перед героем открылисьдве бездны: одна — за­гадка его собственной души, которая оказалась глубже, чем он пред­полагал, другая — загадка мира, который его окружает.

Итак, Тургенев показал, к каким последствиям может привести сила гнева, презрения и разрушения, если она примет нигилисти­ческие формы. Создание образа революционера-нигилиста можно считать творческим открытием писателя.

II вариант

И. С. Тургенев объясняет в известном письме Случевскому, что слово «нигилист» следует понимать как «революционер». Базаров — решительный противник существующего общественного поряд­ка. На полемическое напоминание о необходимости «строить» Ба­заров отвечает достаточно определенно: «Это уже не наше дело. Сперва нужно место расчистить». Нужно целиком отвергнуть и полностью разрушить существующий порядок вещей. Без этого новое устройство жизни не только невозможно, его и представить себе нельзя, о нем и рассуждать не стоит.

Бросается в глаза равнодушие Базарова к вопросам государствен­ного устройства, к борьбе вокруг проектов «крестьянской» рефор­мы, к революционной пропаганде, к журнальной публицистике, — ко всему тому, вокруг чего концентрировались политические инте­ресы и политическая жизнь русского общества в начале 1860-х го­дов. В равнодушии резкая специфичность позиции Базарова. Ше­стидесятников предполагаемая реформа не удовлетворяла, их воз­мущала ее половинчатость. Похоже на то, что Базаров вообще не придает никакого значения конкретным политическим и эконо­мическим преобразованиям.

Легко заметить, что Базаров настаивает на неограниченной ду­ховной свободе личности. «Я ничьих мнений не разделяю, я имею свои» — характернейшая из базаровских формул. «Нигилист» от­вергает любые общие теории, системы, доктрины, явно не желая связывать себя даже теми из них, которые близки ему по духу. Он отрицает не просто те или иные верования и авторитеты, но авто­ритеты как таковые, веру вообще, т. е. принципиальную возмож­ность веровать во что бы то ни было. И это не просто принцип, а неотъемлемое свойство базаровского мышления. Его ум противит­ся любым заданным предпосылкам неличного порядка, любым окончательным решениям, всему, что может ограничить его крити­цизм. Он свободен даже по отношению к собственным идеям: ни одна из них не догматична.

«Современное состояние народа этого требует, — с важностью прибавил Аркадий,- мы должны исполнять эти требования, мы не имеем права предаваться удовлетворению личного эгоизма». По своему общему смыслу эта фраза не так уж существенно отли­чается от базаровского утверждения «мы действуем в силу того, что мы признаем полезным», и тем не менее, она явно не нравит­ся Базарову. Отталкивают, как видно, те категории, в которые оформляется мысль, — «требует», «должны», «не имеем права», «личный эгоизм». Напротив, фразой «мы ломаем, потому что мы сила» и рассуждениями о том, что сила никому не дает отчета, Базаров безоговорочно отбрасывает вопросы о долге перед людь­ми — будь то отдельные личности или целый народ — и о мораль­ном праве на вмешательство в их жизнь. Даже вопрос о пользе разрушения старого мира в известной мере оставлен открытым: «Коли раздавят, туда и дорога».

Это демократизм, доходящий до крайности в своих уравни­тельных тенденциях. Разговаривая с Одинцовой, Базаров вооб­ще отрицает всякие существенные различия между людьми — не только социальные, но и естественные. Но подобное уравнива­ние всех и вся парадоксально оборачивается презрением к лю­дям, притом к самым разным — от аристократа Павла Петрови­ча Кирсанова до забитых и нищих мужиков, любой из которых, по мнению Базарова, «заслуживает презрения». При этом за эталон принимается собственная личность: «Всякий человек сам себя воспитать должен — ну хоть как я, например. » Достаточ­но уловить эту логику, и уже не вызовет удивления базаровское замечание о Ситникове, открывающее, что нигилист делит че­ловечество на богов и олухов. В каком-то смысле он стремится начать историю «заново». Можно ли представить себе, к чему Эт° приведет? Базаров не дает никаких обещаний, не рисует Никаких перспектив. Он вообще не пытается связывать настоя­щее и будущее: в существующей общественной реальности он не видит ничего, кроме явной несостоятельности ныне действую­щих жизненных норм.

Вряд ли можно увидеть в Базарове воплощение обществен­ного типа, представляющего то или иное конкретное течение. В рамки любого из таких течений Базаров явно не вписывается.