Образ Евгения в медном всаднике
Сложен образ Евгения. Евгений — бедный чиновник, представитель столичной мелкоты, тех городских низов, для которых наводнение как раз и ужаснее всего. И в то же время в образе Евгения характерно отразились напряженные историко-политические размышления Пушкина на тему о русском дворянстве, которые нашли место в его многочисленных заметках, планах, набросках, наконец, В ряде произведений тридцатых годов. Евгений, подобно самому поэту, выходец из того феодального «старинного дворянства», которое в результате централизующей государственной
* Прозванья нам его не нужно,
* Хотя в минувши времена
* Оно, быть может, и блистало,
* И под пером Карамзина
* В родных преданьях прозвучало;
* Но ныне светом и молвой
* Оно забыто.
Все это определяет то сложное историческое и социальное обобщение, которое стоит за «мятежом» Евгения, следующим сразу же после лирического отступления Пушкина.
* Кругом подножия кумира
* Безумец бедный обошел
* И взоры дикие навел
* На лик державца полумира.
* Стеснилась грудь его.
* Чело К решетке хладной прилегло,
* Глаза подернулись туманом,
* По сердцу пламень пробежал,
* Вскипела кровь.
* Он мрачен стал
* Пред горделивым истуканом
* И, зубы стиснув, пальцы сжав,
* Как обуянный силой черной,
* «Добро, строитель чудотворный!
* Шепнул он, злобно задрожав,- Ужо тебе. «
Слово «ужо» весьма выразительно как по своей стилистической, сугубо просторечной, окраске, так и по своей семантике (значит «потом», «позже» и вместе с тем зачастую употребляется как угроза мести, наказания).
И в «Ужо тебе. » Евгения заключено в высшей степени значительное историческое и политическое содержание. О характере его можно судить по следующему. Издавна установилась, встречается уже в русской публицистике XVI века, символика коня и всадника: народ и царь (см. басню Крылова «Конь и Всадник», впервые опубликованную в 1816 году и в издании 1825 года поставленную на первом месте; см. аналогичное сравнение в пушкинском «Борисе Годунове» — в диалоге Басманова с Борисом). Эта же символика прямо выражена в пушкинском «Россию поднял на дыбы». На фальконетовском памятнике Петру конь и всадник слиты воедино. Но в поэме Пушкина между ними проводится и тонкое различение: в отличие от «горделивого» всадника, коню придан эпитет «гордый»; о всаднике сказано в прошедшем времени: «Россию поднял…», о коне — в настоящем и будущем: «Куда ты скачешь…» и «где опустишь…» В связи с этим особую выразительность приобретает рисунок фалькокетовского памятника Петру, набросанный Пушкиным в его черновых тетрадях примерно около этого же времени. На рисунке — скала; на ней — конь; но всадника на коне нет.
* В ответ на слова Басманова:
* Всегда народ к смятенью тайно склонен:
* Так борзый конь грызет свои бразды
* По что ж? Конем спокойно всадник правит
* царь Борис отвечает)
* Конь иногда сбивает седока.
Па рисунке Пушкина гордый конь сбил горделивого седока. Это, несомненно, бросает яркий свет и на «Ужо тебе. » Евгения. Но восклицание-угроза Евгения-прозрение в далекое будущее.’ Что же касается «мятежа» Евгения — это еще только бунт «частного» против «общего», причем — самое главное — бунт во имя только «частного». Поэтому «бунт» Евгения — бунт одиночки, безумный и безнадежный протест, не только неизбежно, но и законно обреченный на неудачу. И все это тоже выражено с необыкновенной пластичностью, в ярких и живых художественных образах «Медного Всадника» — гармонической пере кличкой начала поэмы с ее концом.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)