Как я понимаю перестройку
Перестройка. Что это за особенное, волнующее слово, которое проникло уже во многие языки? Что за слово такое, которое раньше вселяло неумеренные надежды, а теперь опасения, смутный страх за страну и себя.
Я помню, учительница истории рассказывала нам, что в начале 20 века в Америке были писатели и журналисты, боровшиеся с недостатками. Их называли, кажется, «разгребатели грязи». Вот и у нас сегодня «разгребают грязь», накопившуюся за десятилетия.
И потому мы, и еще больше наши родители и деды, поражаемся, хватаемся за голову, буквально
Наверное, нет сегодня людей, которые бы не читали журналов и газет. Мне кажется, что даже повышение цен не убавило популярности печати. Ведь всех волнует будущее, все недовольны настоящим, и почти все оглядываются назад, в прошлое. Известно, что без прошлого нет сегодняшнего и завтрашнего дня. А наше прошлое особое.
Оно никак не хочет нас отпустить в будущее, держит незримо, но цепко.
Многие писатели оставили привычные дела, уютные кабинеты и тихие библиотеки, где так хорошо думается. Одни занялись политикой. Некоторые увлеклись публицистикой или экономикой. Что
Надо защищать природу, думать над экологией, работать над новыми законами. Нужно как-то договариваться нашим республикам между собой. Многое нужно.
И все-таки, мне кажется, важнее всего проблема нравственности. По-моему, сначала необходимо нравственное обновление, а потом сами собой произойдут перемены в политике и экономике. Ведь разве честные, убежденные люди смогут терпеть такое безобразие?!
Когда выбирали на съезде президента М. С. Горбачева, Давид Кугультинов сказал, что хороших законов у нас раньше было много, а вот хороших людей у власти — мало. И добавил, что главное, чтобы правили нами хорошие люди, тогда и законы будут такими же. Я крепко запомнила эти слова.
Нравственно ли наше общество? Пожалуй, нет. С первых дней создания нашего государства началось насилие, ведь сама идея диктатуры пролетариата этого требовала. А не лучше ли вспомнить слова Л. Н. Толстого о том, что мудрость не имеет нужды в насилии. Мне трудно решить, какой строй лучше.
Ведь и наши обществоведы сейчас в растерянности. Но мне очень хочется, чтобы в нашей жизни ( при какой бы системе мы не жили) было меньше лжи, лицемерия, жестокости, а больше добра.
Нравственность — это общепринятые нормы и правила поведения в обществе. Но все чаще место общечеловеческих ценностей занимает иная мысль. Это стремление без зазрения совести взять чужое или жить за чужой счет, нагрубить, испортить настроение, хвалиться тем, что сумел сделать что-то в обход закона, очереди, наплевав на всех окружающих. Это эгоизм, отсутствие заботы о самых близких. Это насилие в малом и большом.
Общество, рожденное и воспитанное насилием, рождает его ежечасно. Где-то прочитала я эту мысль. А за доказательством ходить далеко не надо. В «Комсомольской правде», например, была статья «Политический мальчик». Ее герой — семнадцатилетний юноша, который пытался понять причины несчастий нашей страны.
Он решил, что виной всему — коммунистическая идея. И в знак протеста бросил в окно обкома партии две бутылки с зажженным бензином. Чего хотел он? Изменить порядок?
Конечно, он понимал, что ничего не изменит. Но даже если и изменишь, было ли у него право менять? Сегодня уже нет компартии, а жизнь стала труднее.
Так насилием ли ее исправлять?
Не так ли наши революционеры присвоили себе право «освободить» народ и обрекли его на еще большие страдания? Не так ли «революционеры» из Ирландии или Палестины взрывают бомбы в поездах и магазинах? И сколько же их, таких мальчиков, которые пытаются добиться своего силой. Что творится, например, в Армении и Азербайджане?
И ради чего? Разве станут эти народы счастливее от вражды и ненависти?
Но жестокость родится не только от политики. Вот статья Марии Рубинштейн «Бросающие мамы и брошенные дети». Дети-сироты при живых родителях.
Что может быть страшнее? Значит, сильно у нас неблагополучно, если женщина не хочет быть матерью, не хочет испытать это счастье, без которого жизнь пуста. Отказаться от ребенка навсегда, не желать, чтобы этот «крошечный комочек, пахнущий молоком, когда-то прошептал первое слово: «Ма-ма».
Оправдываться тем, что » в данное время некуда с ним идти, что еще не пожила в свое удовольствие, что ему будет лучше в приюте. » Это не только трагедия нескольких людей, это зерно насилия, которое заколосится в будущем. Если нет достойной матери, то откуда же возьмутся добрые дети? «Сирота обязательно вырастет вором или озорником»,- говорится в одной из книг М. Горького. Так неужели и в будущем останется так же много насилия?
Нет, не хочется в это верить! Я понимаю перестройку так, что все мы должны стать лучше, чище, добрее. Не может жизнь целого народа и каждого человека заключаться в вечном поиске дефицита, очередях, а мысли — в думах о неотоваренных талонах.
А многие мечтают только об импортных сапогах, ресторанах и удовольствиях. А ведь кругом так много несчастных, брошенных, просто голодных и бездомных (см.,например, статью «Рабы — немы в «Комсомолке»). Да, мы должны стать терпимее друг к другу, прощать, сколько можно, вольные и невольные ошибки. И тогда жизнь станет лучше, а люди поверят в самое доброе.
А пока мы все время боремся друг с другом, портим себе и другим жизнь, настроение, здоровье. Об этом говорится в статье Кузиной «Наши думы, как листья кактуса. «.
Ф. М. Достоевский говорил, что в несчастье истина ясней. Нашему народу выпало достаточно несчастий, чтобы понять и другую истину великого гуманиста. В «Братьях Карамазовых» он писал, что будем прежде всего добры, потом честны, а потом не будем никогда забывать друг о друге.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)