Изображение пошлости, пошлого человека в рассказах Чехова

В пору самого высшего творческого расцвета Чехов пишет несколько рассказов об интеллигенции. Он бьет тревогу, предупреждая, что люди, призванные вести за собой народ, превращаются в обывателей, деградируют под влиянием среды, в которую попадают.
Самым сильным, на мой взгляд, является рассказ «Ионыч» (1898 г.). Сюжет рассказа прост: молодой, умный человек попадает в серый, затхлый городишко С. Много работает, живет отшельником, презирает обывателя, с которым не о чем говорить. Интересы жителей города ничтожны: вино, карты, нажива, сплетни.

Проходит время, Дмитрий Старцев опускается и становится таким же. Казалось бы, ну что тут особенного, вокруг видишь это на каждом шагу. Время меняет людей. Но страшная правда, так талантливо показанная Чеховым, открывает на многое глаза. Если человеку дано больше, чем другим, а он сам себя утопил и стал похожим на обывателя, то это духовная смерть. Ничего больше в жизни не остается, как есть, пить, неизвестно зачем копить деньги, быть «живым трупом». Накопительство разрушает личность, если нет внутреннего противоядия, если нет большой жизненной силы, цели в жизни.
Старцев мало сопротивлялся, любовь его к Туркиной тоже была мала, уже тогда он в уме подсчитывал деньги, которые получит, если женится на ней. Мужики и больница уже не интересуют Старцева, он растерял все свои идеалы, пошлость захлестнула его. Герой ненавидит и презирает жизнь окружающих его обывателей, но это не мешает ему в конечном итоге и самому умножить их число.
Вся история превращения молодого доктора Дмитрия Старцева в заплывающего жиром стяжателя, которого все зовут теперь только Ионычем, занимает у Чехова менее двадцати страниц, но страшно другое: в жизни со многими происходит эта метаморфоза. В юности почти у всех есть идеалы, желание принести пользу обществу, в зрелости у многих прослеживается стремление к сытости, к благополучию, к почестям и «теплым» местам. Все прикрываются пышными фразами о долге, чести, пользе, но внутри у каждого, как бацилла, сидит, спрятавшись, все тот же «Ионыч». Чехов своим рассказом предупреждает: «Не поддавайтесь губительному влиянию среды, не предавайте своих идеалов, берегите в себе человека».
Та же тема пошлости и корысти звучит в рассказе «Крыжовник». В «Крыжовнике» символом уродливой жизни, подчиненной узкой, нелепой цели, становится страсть героя приобрести имение, где бы рос свой крыжовник. Всю жизнь он копил, во всем себе отказывал, его жизнь была просто унизительной и жалкой. Он мог унижаться из-за каждой копейки, но вот, наконец, мечта его осуществилась — он ел свои, в его усадьбе собранные ягоды, он был счастлив. Да разве это счастье? Разве для этого живет человек? Чехов рисует портретные характеристики того и другого: постарел, располнел, обрюзг. Абсолютно животная жизнь, лишенная смысла. Чехов негодует и протестует против такого назначения человека. Просто быть сытым и счастливым — этого человеку мало. Должна же быть какая-то высшая цель. Чехов каждым своим произведением говорит: «Нет, больше жить так невозможно».
В рассказах «Учитель словесности», «Попрыгунья», «Человек в футляре» звучит грустная нота обиды за человека, обиды за его никчемность, приземленность и нежелание изменить жизнь. Л. Толстой высоко оценил рассказ «Учитель словесности». Учитель Никитин живет в небольшом городе, работает в гимназии. Он образован, умен, вроде бы счастлив, женат на любимой женщине. Казалось бы, в его жизни все хорошо. Но пошлость города, пошлость безликой женщины с ее горшками, пошлость коллег в гимназии душат Никитина. Учитель географии Ипполит Ипполитыч — ограниченный человек, говорит только то, что всем давно известно, «что Волга впадает в Каспийское море, а лошади кушают овес». Он туп, скучен, олицетворяет собой многих учителей. Жена Никитина, Манюся, развела кувшины и горшочки со сметаной, окружила его пошлостью со всех сторон в своем маленьком уютном мирке, в котором так спокойно и сладко живется Никитину. Работа в гимназии ему тоже кажется однообразной и утомительной. Никитин, боясь сойти с ума, решает бежать из этого города, от жены, от пошлости, но можно уверенно сказать, что все это только порыв, минутная вспышка. Он останется и постепенно станет вторым Ионычем. Чехов устами Никитина восклицает: «Нет ничего страшнее, оскорбительнее, тоскливее пошлости».
И опять звучит та же тема. Ведь есть другой мир! Мир, где люди творят, страдают; ошибаются, создают, сочиняют, мучаются, но они живут в полную силу, а не прозябают. Только там есть жизнь, где есть великая цель, где в работе люди находят удовлетворение, где человек живет не для себя, а для людей.
Мне очень близок Чехов, и я ценю его выше других классиков. И мне, вслед за Чеховым, хотелось бы повторить его слова: «Если бы каждый человек сделал на земле все, что мог, как прекрасна была бы наша земля!»