Идет война народная

В любую эпоху человеку не прожить без стихов и песен, поэтому поэзия сыграла в пору великих испытаний в годы Великой Отечественной войны огромную роль. Поэтическое слово в первую очередь звало на бой, взывало к чувству праведной мести. С другой стороны, от поэзии ждали утешения в скорби по погибшим.

Военная поэзия так называемого гражданского звучания утвердила себя еще в довоенную пору в СССР под боевым девизом: «Если завтра война, если завтра в поход — мы сегодня к походу готовы!» Готовность «к походу» была непременным заветом

отцов и дедов, бойцов революции и Гражданской войны, как в стихотворении Михаила Исаковского «Прощание»: Дан приказ: ему — на запад, Ей — в другую сторону. Уходили комсомольцы На гражданскую войну. Неразрывная связь с народом, ура-патриотизм и декларативный гуманизм были присущи советской поэзии и ранее, еще задолго до Великой Отечественной войны.

Декларативно-призывная поэзия возбуждала в народе память о недавних героических победах красных в борьбе с внутренним и внешним врагом, как у Эдуарда Багрицкого: Нас водила молодость В сабельный поход, Нас бросала молодость На кронштадтский лед. Характерными

чертами поэзии той эпохи являются неугасимый оптимизм, слепая вера в будущее, несмотря на все горести, выпавшие на долю советского народа. Патриотическая лирика обращалась к романтике революции и Гражданской войны редко, как у Михаила Светлова, где героика военной поры еще неразрывно слиты с романтикой дальних странствий во имя скорой и всепобеждающей «мировой революции»: Мы ехали шагом, Мы мчались в боях И «Яблочко»-песню Держали в зубах. Но песню иную О дальней земле Возил мой приятель С собою в седле. Он пел, озирая Родные края: «Гренада, Гренада, Гренада моя!» Это стихотворение М. Светлова много раз перекладывали на музыку, оно, судя по всему, было лирико-эпическим гимном памяти всех павших за «народное дело».

Украинский хлопчик одержим манией «освобождения всех угнетенных на Земле»: Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать. Прощайте, родные! Прощайте, семья! «Гренада, Гренада, Гренада моя!» Советский народ исподволь приучали к мысли о неизбежной мировой войне, естественным итогом которой станет «мировая коммунистическая революция»: Под солнцем горячим, под ночью слепою Немало пришлось нам пройти. Мы мирные люди, но наш бронепоезд Стоит на запасном пути! А еще раньше Владимир Маяковский заявлял: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо!» То есть великий мастер художественного слова тем самым определил гражданскую позицию поэта — «место поэта в рабочем строю». Строй этот изначально предполагал агрессивную позицию советских людей к Западу и всему остальному миру ввиду неизбежной мировой революции. Поэтому совершенно естественно в духе советской идеологии поэты наравне с солдатами встали на защиту Родины.

После нападения фашистской Германии на СССР на самом деле «поэты стали в строй», большинство из них стали политруками, военными журналистами, одетыми в военную форму. Их творчество нельзя, я думаю, назвать заказным, потому что оно вливалось в единый творческий порыв народа во имя грядущей победы. И это не удивительно. На войне в любой стране любое печатное издание, любой плакат — все было пронизано пропагандистской поэзией. После тяжких поражений Красной Армии эти черты военной поэзии приобрели еще более воинствующий характер. Это был качественно новый этап советской поэзии — чем стране больнее, тем громче пой о неизбежном возмездии и непременной победе.

Пожалуй, первым из поэтических откликов стало стихотворение «Священная война» поэта В. И. Лебедева-Кумача: Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашистской силой темною, С проклятою ордой. Пусть ярость благородная Вскипает, как волна, — Идет война народная, Священная война! Сила этого великого произведения рождена временем, героическим порывом великой страны, вставшей «на смертный бой» с заклятым врагом, от которого нельзя ждать пощады. Нет никаких украшений, никаких сложных риторических фигур, все сурово, строго, но так полно чувства, даже самые обычные слова — «страна огромная», «пламенные идеи», «ярость благородная».

Вслед за этим появилась «Песня смелых» Алексея Суркова, она тревожно «скликала» бойцов в поход, подхватывая вековые традиции русских воинов: Песня — крылатая птица — Смелых скликает в поход. Смелого пуля боится, Смелого штык не берет. Сердечное и по-русски простое, но задушевное стихотворение «До свиданья, города и хаты» Михаила Исаковского, как часто случалось с произведениями этого поэта, стало народной песней: Наступил суровый час расплаты. Нам оружие вручил народ. До свиданья, города и хаты! На заре уходим мы в поход. Совершенное новое звучание в годы войны приобрела предвоенная песня Михаила Исаковского «Катюша»: Ой ты, песня, песенка девичья, Ты лети за ясным солнцем вслед И бойцу на дальнем пограничье От Катюши передай привет. Пусть он вспомнит девушку простую, Пусть услышит, как она поет, Пусть он землю бережет родную, А любовь Катюша сбережет. Она стала настолько популярной, как у нас, так и у немцев, что эту песню принято считать своеобразным лирически-оптимистическим символом Великой Отечественной войны. Точно так же, как олицетворением неизбывной грусти по погибшим и разбросанным по всей стране (а то и по всему миру) фронтовым товарищам стало задушевное стихотворение фронтового поэта Алексея Фатьянова: Майскими короткими ночами, Отгремев, закончились бои. Где же вы теперь, друзья-однополчане, Боевые спутники мои?

В 21-м веке фронтовая лирика и фронтовые песни давно стали эпосом настолько близким каждому, что почти вся история и культура всего довоенного пласта развития России уходят в глубь времен, а Великая Отечественная война становится точкой отсчета новейшего времени — с этого началась наша история, остального уже не упомнить.