Дворянство столичное и поместное

У Пушкина никогда не бывает однозначных оценок, это относится и к изображению стиля жизни поместного и столичного дворянства.

Действие первой и последней глав романа разворачивается в Петербурге. Пушкинский Петербург — город прекрасный и величественный, любимый и таинственный в своей двойственности, эта двойственность Северной Пальмиры отразилась и «Петербургских повестях» Гоголя, и в романе Достоевского «Преступление и наказание». Петербург первой главы — это город светских встреч, блистательных балов, модных ресторанов,

«волшебного края» театра, город вдохновения, поэтической дымки белых ночей, классической красоты Летнего сада. Пушкин почти всегда любил то, о чем писал, а потому онегинский мир по-своему близок и любим Пушкиным, имеет свою прелесть.

Однако при дальнейшем чтении романа создается ощущение искусственности, рассудочности и даже некоторой ущербности мира Петербурга. Деревенская природа с ее яркими естественными красками, огромный мир России, встающий во всем своем разнообразии в последующих главах романа, показывает, что Петербург не исчерпывает и даже не объясняет всей полноты русской жизни, тайну русской

души. Пушкин при описании Петербурга часто употребляет слова «блеск», «блестит», «блещут», «блистательна». Мотив блеска одновременно показывает великолепие Петербурга, но также искусственность этого великолепия. В этой связи можно вспомнить строку из письма Татьяны: «А мы… ничем мы не блестим, хоть вам и рады простодушно». В пушкинском словаре слово «блеск» означает лишь внешнюю ослепительность, зачастую лишенную духовного содержания, не случайно поэт противопоставляет понятия «блеск» и «прелесть» («И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой», а в самом романе противопоставление ослепительной Нины Воронской и Татьяны). Драма Онегина как раз в том и состоит, что он сужает огромный мир до размеров столичного Петербурга, перенося привычные взаимоотношения между людьми в свете на отношения с теми, кто живет по законам искренности и естественности: Ленским и Татьяной.

Однако в последней главе в изображении высшего дворянского общества Петербурга краски резко меняются. Не случайно Онегин сравнивается с Чацким: вернувшийся из путешествия, изменившийся герой Пушкина так же странен для света, каким был и Чацкий. В двойственном, маскарадном мире дворянского Петербурга признана лишь посредственность, все, что отличается «лица необщим выраженьем», становится странным и опасным. Это мир маскарада, поэтому и от Онегина ждут новой роли, новой маски, подобной некогда его «сплину»:

Что нам представит он пока?

Чем нынче явится? Мельмотом,

Гарольдом, квакером, ханжой

Иль маской щегольнет иной…

Дворянский мир Петербурга последней главы отличает самодовольство, непоколебимая уверенность в праведности своей жизни, не случайно лишь себя и таких, как они, считают «благоразумными людьми», того же, кто хоть немного непохож на них, тут же готовы заклеймить «чудаком» и «сумасбродом».

Столь же неоднозначно изображение Москвы и московского дворянства в романе (седьмая глава — приезд Татьяны в Москву на «ярмарку невест»). Пушкин разделяет Москву и дворянский «свет». Москва, в отличие от блистательно-холодноватого Петербурга, предстает в романе именно русской столицей — такой же, как сама Россия, яркой, многогранной, неповторимой:

Но вот уж близко. Перед ними

Уж белокаменной Москвы,

Как жар, крестами золотыми

Горят старинные главы.

Ах, братцы! Как я был доволен,

Когда церквей и колоколен,

Садов, чертогов полукруг

Открылся предо мною вдруг!

Москва — сердце России, ее олицетворение, одно лишь воспоминание о Москве способно помочь в «горестной разлуке». Особую авторскую любовь передает знаменитое лирическое отступление о Москве:

Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе!

Москва…как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!

Однако Москва дворянских гостиных оценивается Пушкиным иначе. Дворянская Москва в романе Пушкина во многом сходна с фамусовским обществом в пьесе Грибоедова «Горе от ума»: тот же консерватизм взглядов, закоснелость мысли, отторжение от всего нового, та же пустота жизни. Московское дворянство живет по раз и навсегда заведенному порядку:

Но в них не видно перемены,

Все в них на старый образец…

Все в них так бледно, равнодушно;

Они клевещут даже скучно;

В бесплодной сухости речей,

Расспросов, сплетен и вестей

Не вспыхнет мысли в целы сутки…

И даже глупости смешной

В тебе не встретишь, свет пустой.

Если при изображении столичного дворянства Петербурга и Москвы доминируют сатирические нотки, то авторское отношение к поместному дворянству более неоднозначно. Стиль жизни поместного дворянства Пушкин показывает на примере жизни дяди Онегина, его соседей и семейства Лариных. «Он умер в час перед обедом», — сказано об отце Татьяны и Ольги. «Обед» — вот та грань, что отделила жизнь от смерти. «Покойно жизнь его текла», не было в «благоразумной» жизни поместных дворян, с их разговорами «о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне», ни чувства, ни ума. Для них жизнь дяди Онегина, который «лет сорок с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил», — норма, а вот Онегина за то, что «ярем он барщины старинной оброком легким заменил», соседи прозвали «опаснейшим чудаком». Описывая гостей, пришедших на именины Татьяны, Пушкин использует говорящие фамилии — Пустяков, Скотинины, Буянов, Петушков. Это напоминает героев Фонвизина. Ощущение сходства усиливается, если вспомнить, что Гвоздин, например, «хозяин превосходный, владелец нищих мужиков», вероятно, потому он и считается «хозяином превосходным», что довел крестьян до нищеты. В стиле Фонвизина и Грибоедова выдержаны характеристики еще одного персонажа:

И отставной советник Флянов,

Тяжелый сплетник, старый плут,

Обжора, взяточник и шут.

Однако поместное дворянство в романе — это не только пустяковы и фляновы, но и Татьяна, Ленский. Да и в жизни всего семейства Лариных есть простота, добродушие, хлебосольство, верность русским традициям.



1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Вы сейчас читаете сочинение Дворянство столичное и поместное