Драматические писатели испании
Принц Амедей, за время своего недолгого царствования, видимо не благоволил к нео-католической реакции и, даже в ущерб своим личным выгодам, постоянно держал ее на почтительном расстоянии. Если ему пришлось так скоро покинуть трон, то может быть именно потому, что, отстранив от себя приверженцев старой веры, Амедей остался одиноким, не находя опоры ни в либералах, стремившихся к республике, ни в народе, для которого он был же более, как чужеземцем.
Первая попытка учредить испанскую республику потерпела сразу полную неудачу.
С восшествием
Пусть испанские писатели остерегаются снова попасть в туже ловушку, в какую завлекало их высокое покровительство в царствование Изабеллы II, и не ищут откровения будущего в Силлабусе <Знаменитое послание папы Льва XIII, где он перечисляет все современные пороки: скептицизм, индифферентизм и проч.>, в культе Сердца Иисусова да в непогрешимости папы.
При дальнейшем обзоре литературной деятельности различных лиц, ознаменовавших себя в Испании с 1843 года, нам придется отмечать постоянные проявления неокатолической реакции. Произвести, что ни будь особенно серьезнее, коренное она, конечно, не могла, не смотря на все свои усилия, так как уж слишком явно шла в разрез прогрессивному ходу цивилизации, но влияние ее принесло не мало вреда. В официальных сферах только те литераторы имели успех и пользовались почетом, которые открыто, выступали защитниками недомыслия и невежества, т. е. превозносили, и восхваляли старую веру, всецело отдающую нацию в руки клерикалов попов.
Королева и все окружающие ее трон только и чтили, только и признавали таких писателей, как Фернан Кавальеро, Труэба и т. п. Даже Кампоамор, при всей своей разумной умеренности в этом отношении, все-таки не был чужд пантеистических тенденций.
Отмеченное нами умышленное пристрастие двора являлось особенно опасным в то время и в такой стране, как Испания, где мало-помалу оно не замедлило сделать из литературы далеко не чистую профессию. Уже в предыдущий период, как это видно было из приведенных строк Месонеро Романоса, писатели стали смотреть на свое литературное творчество, как на первую ступень к достижению политических и административных высот. Это было что-то повальное, эпидемическое: все лезли в гении, и каждый мечтал o том, чтобы как можно выгоднее продать свой действительный или мнимый талант.
Лишь очень немногие посвящали себя литературе из одной любви к ней самой; a большинство писателей прямо делало из нее карьеру, при чем, конечно, не щадили друг друга, чтобы прочистить себе более широкий путь.
С своей стороны и правительство, видя, каким значением стало пользоваться печатное слово, какое влияние оно приобрело на современное общество, и в тоже время чувствуя себя бессильным восстановить прежние цензурные строгости, сочло за лучшее овладеть этим опасным оружием, создать свою программу и заставить следовать ей всех честолюбцев из литературного мира.
Такое систематическое воздействие на литературу, не ослабевавшее во все время царствования Изабеллы II, тем особенно было пагубно, что оно отклоняло писателей от главной их задачи, найти более правильный исход религиозному чувству нации, т. е. примирить его с требованиями современной науки и разума. A между тем это и поныне еще остается необходимым для Испании, где фанатизм и суеверие, так глубоко укоренились в народе.
Темная народная масса, конечно, не могла осмыслить движения, начавшегося на исходе XVII века, и, особенно в провинциях, продолжала соглашать свою невольную ненависть к духовенству с исконным почитанием католицизма. Меры, принимаемая против монастырей, всегда встречали общее, повсеместное одобрение, но стоило только посягнут на самую веру, и возмущение было бы неизбежно. Испанский народ слишком хорошо еще помнит, что его национальное чувство неразрывно соединялось в продолжение целых веков с идеей всемирного преобладания католической церкви.
Вообще, в народных массах кроется глубокая нетерпимость ко всякому противоречию в деле религии, где только одним иностранцам предоставляется свобода убеждений, да и то до известных границ: те, конечно, могут жить по своему, не ходить в чужую церковь и не исполнять ее уставов; но попробуй они отнестись непочтительно к какому ни будь местному религиозному обряду или догмату, их тотчас же возненавидят, как самых злейших врагов.
Первая попытка учредить испанскую республику потерпела сразу полную неудачу.
Здесь проявляется все то же фанатическое чувство, исключительно свойственное Испании и далеко еще не заглохшее в ней, не смотря на все внешние перемены. Так, напр., в настоящее время можно свободно представлять на ее театральных сценах самые безобразные типы лицемерных монахов и других духовных руководителей, но, вместе с тем, при всяком возобновлении драмы Кальдерона Крестный Путь, затрагивающей самые чувствительные национальные фибры, публика, видимо, испытывает прежние ощущения, и по всей зале сверху до низу словно пробегает электрическая искра.
Чем внимательнее приглядываетесь вы к жизни испанца, тем больше убеждаетесь, что католическая идея является в ней единственным твердым началом, единственной своеобразной чертой, отличающей его от всех других национальностей.
Кто жил в Испании, тот знает, как тесно и неразрывно связана ея религия со всею жизнью народа. Не только при таких важных событиях, как похороны, крестины, венчание, торжественно совершающихся в церкви, но и во всех других более или менее серьезных случаях жизни испанец постоянно прибегает к покровительству святой, или святого как древний язычник.
He надо забывать еще и того, что самые свойства национального характера, породившие всеобщее оскудение, с незапамятных времен поставили испанский народ в полную зависимость от его религии. В нем нет достаточной энергии и настойчивости в труде, чтобы вести борьбу с природой, побеждать ее, применять к своим нуждам, обращать в орудие прогресса и совершенствования, вот, почему он и предпочли.
Нам между тем нам трудно даже и представить себе, с какой душевной болью испанцы известного закала смотрят на поражение своих верований; сердца их при этом обливаются кровью, и, чувствуя себя бессильными отстоять свои вековые традиции, они страдают глубоко, словно вместе с верой всей жизни y них отнимается и самая жизнь. Вот почему направление литературы в Испании несравненно важнее, чем во всякой другой стране. Руководителям общественной мысли предстоит трудная задача, и не так они должны понимать ее, как понимали официальные писатели Изабеллы II; призвание их заключается не в бесплодных усилиях воскресить отжившее, a в полном разоблачении его, в постепенном рассеивании светом разума тьмы вековых предрассудков.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)