Гражданская лирика жанр, в котором автор передает свои субъективные переживания, мысли, рассуждения о том, что происходит вокруг него. Основной темой произведений, написанных в жанре гражданской лирики, становятся патриотизм, размышления о Родине, государственности, гражданском долге. Яркими примерами гражданской лирики являются следующие произведения: А. С. Пушкин — «К Чаадаеву»; О. Мандельштам — «Полночь в Москве», Н. А. Некрасов — «Размышление у парадного подъезда», М. Цветаева — «Читатели газет» . По мнению М.
Цветаевой, «читатели газет» (а именно к ним можно отнести как поэтов-публицистов, так и их читательскую аудиторию) − «глотатели пустот» , «хвататели минут» , «тщетой накачиваются» .
«Кто чтец» поэзии – публицистической ли, подлинной ли: «Ни черт, ни лиц, ни лет. Скелет – раз нет лица: газетный лист!» 34. Действительно, писатели и поэты, в частности, обращаясь к аудитории, не вполне ее себе представляют, но крайне заинтересованы в обнаружении «своего» читателя.
«Читатели газет» едут в Париже в метро (Ползет подземный змей, / Ползет, везет людей.) . Глагольная форма качаются расчленена,
и ее части поставлены в начальное положение соседящих строк. Внутри этих строк части глагольной формы воспринимаются как собственные имена («Кто живет с сестрой? » — Качa). В третьей строке та же глагольная форма в инициальной позиции, данная слитно, сообщает иной смысл морфемному разделению: это своего рода «звуковой жест» , передача толчков от движения поезда. В последней отроке приставочная глагольная форма «накачиваются» завершает тему: это и физическое одурманивание от движения (ср. «меня закачало в поезде, в автобусе) и одурманивание мозга от чтения газет (тщетой /Накачиваются) . В лирике Цветаева все чаще выступала обличительницей духовного оскудения буржуазной культуры, пошлости окружающей ее обывательской среды. Кто – чтец? Старик? Атлет? Солдат? – Ни черт, ни лиц, Ни лет. Скелет – раз нет Лица: газетный лист! Что для таких господ – Закат или рассвет? Глотатели пустот, Читатели газет! Менялся поэтический язык Цветаевой, обретшей некое высокое косноязычие. Все в стихе подчинялось пульсирующему вспыхивающему и внезапно обрывающемуся ритму. Смелое, порывистое дробление фразы на отдельные смысловые куски, ради почти телеграфной сжатости, при которой остается только самые необходимые акценты мысли, — становилось характерной приметой ее стиля.
