Анализ сказки Перро «Кот в сапогах»
Есть сказочные герои, которые приходят к нам на утренней заре, грустные и веселые, простодушные и лукавые. Незаметно пролетают часы счастливых детских чтений, закрывается книга, а ее герои остаются. Надолго. На всю жизнь. И с годами не утрачивают они своего волшебного очарования — непосредственности, старомодного уюта, а самое главное — своей отнюдь не сказочной сути.
Не случайно, стараясь дать убедительно яркое определение, мы иногда говорим с улыбкой: «Ну и франт — вышагивает, словно кот в сапогах.», «Что ты какая вялая —
И за этими вновь вернувшимися из детства образами вряд ли нам видится человек в завитом парике, в атласном камзоле, в баш-маках с серебряными пряжками. А ведь это он, Шарль Перро — королевский чиновник, придворный поэт и член французской академии, высокомерно сказал когда-то: «Милетские рассказы так ребячливы, что слишком много чести противопоставлять их нашим сказкам матушки Гусыни или об Ослиной Коже. «
Под милетскими рассказами он подразумевал античные мифы, «Сказками моей матушки Гусыни» назвал он свой сборник
Успех его сказок был чрезвычайным. Сразу появились переиздания, а после нашлись и подражатели, которые начали приспосабливать свои сочинения ко вкусам и нравам различных сословий — чаще к аристократическим. Но об этом ниже. Сначала постараемся разобраться, в чем же причина успеха «Сказок моей матушки Гусыни «?
Во французской литературе XVII века господствовал классицизм с культом античных богов и героев. И главными столпами классицизма были Буало, Корнель, Расин, вводившие свои произведения в жесткое русло академизма. Нередко их трагедии и поэмы при всей своей классической завершенности выглядели неживыми, холодными слепками и не трогали ни ума ни сердца. Придворные поэты, живописцы и композиторы, пользуясь мифическими сюжетами, прославляли победу абсолютной монархии над феодальной разобщенностью, восхваляли дворянское государство и, конечно, «короля-солнце «-Людовика XIV.
Но молодую крепнущую буржуазию не устраивали застывшие догмы. Ее оппозиция усиливалась во всех сферах общественной жизни. И тога классицизма сковывала плечи ревнителей партии «новых», возглавляемой Шарлем Перро.
Призывая литераторов черпать свои сюжеты не из древних авторов, а из окружающей действительности, в оде «Век Людовика Великого» он писал:
Античность, спора нет, почтенна и прекрасна,
Но падать ниц пред ней привыкли мы напрасно.
Ведь даже древние великие умы
Не жители небес, а люди, как и мы.
.Коль кто-нибудь в наш век решился бы хоть раз
Предубеждения завесу сбросить с глаз
И глянуть в прошлое спокойным, трезвым взглядом,
То с совершенствами он бы увидел рядом
Немало слабостей, — и понял наконец,
Что не во всем для нас античность образец.
В 1697 году Перро выпустил сборник, озаглавленный «Сказки моей матушки Гусыни или истории и сказки былых времен с моральными наставлениями». В книгу вошло сначала восемь сказок: «Спящая красавица», «Красная Шапочка», «Синяя Борода», «Кот в сапогах», «Феи», «Золушка», «Рике с хохолком» и «Мальчик с пальчик». После сборник пополнился еще тремя сказками: «Ослиная Кожа», «Потешные желания» и стоящей несколько особняком «Гризельдой».
Своих полнокровных, выхваченных из самой гущи фольклора, героев Перро и бросил в «бой» с условными, не имеющими под собой национальной почвы, античными фигурами.
Автор не ограничивает своих читателей ни местом, ни временем, он ведет их то на двор обедневшего мельника, то в жалкую хижину дровосека, то в богатый, но мрачный замок, где царят далеко не рыцарские обычаи и порядки.
На первый взгляд некоторые страницы сказок могут показаться слишком жестокими. Однако не следует забывать, что Перро был сыном своего времени. Дух феодальной Франции волей-неволей определяет характеры и поступки его героев.
Так, Рауль Синяя Борода вбирает в себя самые отвратительные пороки целого поколения владетельных сеньоров, самоуправству и бесчинствам которых положила предел только французская буржуазная революция.
А похождения средневековых рыцарей-разбойников, дополненные народной фантазией, наверное, и породили легенды о беспощадных людоедах. Логово одного из таких чудовищ красочно описывает Перро в сказке «Мальчик с пальчик».
Современному читателю и сам Мальчик с пальчик не всегда может внушить симпатию — он бесцеремонен в своих поступках и не гнушается никакими средствами. Но здесь опять надо помнить, что с точки зрения своего класса Перро мог наделить маленького плебея только теми качествами, которые тот мог противопоставить произволу власть имущих — умом, сметкой, изворотливостью.
И все-таки, несмотря на свои теневые стороны, книга Перро лучится светом и оптимизмом. Разве не обаятельна работящая и по-своему стойкая Золушка?
А такой привычный и временами до нелепости смешной персонаж, как Кот в сапогах? С истинно мужицким лукавством, а где надо и смелостью, он спасает своего хозяина от горькой нищеты.
Добросердечную человеческую сущность обретает и фея в сказке «Спящая красавица». Со скромной грацией преображает она смертельный укол веретена в легкий, румяный сон.
Шарль Перро великий мастер чудесных превращений. И не зря у него будничный стук деревянных башмаков так естественно сочетается со взмахом волшебной палочки,
Срывая клочья тумана с ночных вершин, бегут семимильные сапоги. Послушный велениям феи, путешествует под землей заветный сундучок с приданым. А облепленное паутиной платье Золушки по мановению той же всесильной палочки распускается роскошным бальным нарядом.
Как правило, сказки Перро выходят в упрощенном переводе и представляют просто изложение сюжета с учетом внешней занимательности.
Настоящее издание отличается тем, что в нем бережно сохранен «исторический и национальный колорит, даны посвящения, отражающие этикет и нравы людей, окружавших Перро.
Сказки разнородны по стилю. В фольклорную ткань вторгаются подробности и приметы, характерные для «галантного» века Людовика XIV.
Вот, например, как собираются на бал сестры Золушки.
«- Я, — говорила старшая, — надену платье из красного бархата и украшения, которые мне прислали из Англии.
— Я, — говорила младшая, — надену свою обычную юбку, но зато у меня будет накидка с золотыми цветами и бриллиантовый пояс — такой не у всякой есть.
Послали за лучшей парикмахершей, чтобы приготовить чепчики в две складочки, и купили мушек у лучшей мастерицы».
А теперь после этой салонной сценки прочтем страницу о трезвых и деловых приготовлениях простонародного кота.
«Как только кот получил все, что он просил, он надел сапоги молодец молодцом, перекинул себе мешок через плечо, бечевку езял в передние лапы и отправился в одно место, где водилось многое множество кроликов. Положил он в свой мешок отрубей и заячьей капусты, да и растянулся, словно мертвый, поджидая какого-нибудь молодого кролика, — плохо еще знакомого с хитростями белого света, — который бы сунулся в мешок полакомиться тем, что там было».
Этот эпизод прямо-таки подсмотрен автором где-нибудь на опушке леса, где предприимчивый мужичок тайком от королевского лесничего добывает свое воскресное жаркое.
Чтобы полнее охарактеризовать Перро как поэта, вниманию читателей предлагается стихотворный вариант сказки «Ослиная Кожа», а также «Гризельда», чей сюжет заимствован из «Декамерона» Бокаччо. По своему композиционному построению она довольно сложна. Язык сказки то театрально-возвышен, то пересыпан бытовыми деталями времени. Мораль — счастье в награду за долготерпение и добродетель.
Сказка «Потешные желания» невольно вызывает ассоциации с баснями Лафонтена и Крылова. Та же гротескная заостренность, то же изобличение человеческих пороков — в данном случае жадности. И хотя сказка имеет явно литературные корни, воспринимается она как создание народного творчества, в меру приправленного солоноватой шуткой, метким словцом.
Для контраста в настоящую книгу включены сказки наиболее известных продолжательниц Перро — графини д’Онуа, мадемуазель Леритье де Виллодон и мадам Лепренс де Бомбн.
Их произведения отличаются изощренностью фабулы, драматичностью и скорее напоминают литературные повести, носящие явное влияние рыцарских романов. Отсюда — добродетельнейшие дамы, благороднейшие кавалеры и даже «ужаснейший» великан Галифрон с его наивно — «кровожадной» песенкой:
Давайте мне ребят.
Но, как мы убедимся ниже, высокопоставленные писательницы хотели просто «поиграть» в народную сказку, оставаясь до конца верными придворным условностям. Мадемуазель де Виллодон писала в посвящении графини де Мюра: «Смею вас уверить, что я ее прикрасила и рассказала немножко длинно. Но ведь когда рассказывают сказки, это значит, что нам нечего делать, и мы хотим поразвлечься, и мне кажется, что в таком случае надо рассказывать подлиннее, чтобы подольше поговорить».
«Мы хотим поразвлечься».. . В этой фразе весь смысл «салонной» литературы. Из сочинений придворных писательниц выветривалось реалистическое содержание. И они скользили по версальским паркетам — точь-в-точь менуэт — легко, изящно и бездумно. Вот почему, несмотря на внешнюю занимательность и безусловное литературное мастерство, сказки подражательниц уступают произведениям самого Перро. По своей простоте и необычности его сказки напоминают гобелен весьма своеобразной работы. Прихотливо разостлался он, радуя глаза и сердце обилием красок и узоров. Вот картины, вытканные шелком и золотом, а рядом простонародные вышивки на крестьянском холсте. И вдруг все это исчезает; и настоящий сельский луг волнуется цветами. И живое их дыхание перебивает парфюмерные ароматы напомаженной, припудренной книжности.
.Шумят солнечные рощи. Искрятся студеные источники. Серповидные крылья ласточек свистят вокруг седых от росы готических башен.
И эту мудрую и простодушную в своей первозданной свежести атмосферу старинных сказок можно предельно четко выразить стихами Виктора Гюго:
На свете ничего светлее
И трогательней нет,
Чем чистой девочки в аллее
Неясный силуэт. Она беседует с травою,
С цветами у ручья. Беседе юности с весною
Внимаю тихо я.. ..Я вижу пары, поцелуи,
Объятья без конца, Любовь таят в морщинах струи,
У ветров есть сердца.
У нас в России сказки Перро стали известны еще в половине XVIII века. А позднее В. А. Жуковский перевел стихами «Кота в сапогах» и «Спящую красавицу». В сюжетном плане он близко придерживался оригинала, но где-то привнес русский национальный колорит: _
Жил-был добрый царь Матвей. Жил с царицею своей.
Одним из редакторов переводной книги сказок Перро был И. С. Тургенев. В своем предисловии он писал: «Действительно, несмотря на свою щепетильную старофранцузскую грацию, сказки Перро заслуживают почетного места в детской литературе. Они всегда занимательны, непринужденны, не обременены излишней моралью, ни авторской претензиею; в них чувствуется влияние народной поэзии, их некогда создавшей; в них есть именно та смесь национально-чудесного и обыденно-простого, возвышенного и забавного, которое составляет отличительный признак народного вымысла».
Сказочный мир Шарля Перро неоднократно вдохновлял и русских композиторов. Так, окрыленный гением Чайковского, уже много лет идет на оперных сценах балет «Спящая красавица». Не меньшим успехом пользуется музыка Сергея Прокофьева к балету «Золушка». И в широкой музыкальной стихии русских мастеров старые сказочные персонажи обретают второе рождение.
Герои Перро нашли свое место и в советском кинематографе. Художественный фильм «Золушка», поставленный по сценарию писателя Е. Шварца, принес хорошую радость миллионам юных зрителей. Долгое время среди ребят бытовала полная глубокого смысла фраза, вложенная сценаристом в уста маленького пажа: «Я не волшебник, я еще только учусь! «