Сравнительный анализ стихотворения Пастернака «Марбург» и поэмы Маяковского «Флейта — позвоночник»
Маяковский и Пастернак — величайшие поэты ХХ века. Они принадлежат к искусству авангарда. Пастернак примкнул к футуризму, но не к самой ранней, самой дерзкой и бескомпромиссной группировке «Гилея», в которую входили Хлебников и Маяковский, а вместе с Бобровым и Асеевым создал группу «Лирика» и именно в этот период сделал свои первые шаги в литературе.
Пути Пастернака и Маяковского в искусстве разошлись. Маяковский считал, что поэзия — это «ласка, и лозунг, и штык, и кнут». Пастернак во взглядах на искусство опирался на эстетику Канта.
Маяковский:
— Поздравляю Вас, Борис Леонидович, Ваш «Марбург» гениален.
В тот день всю тебя от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал,
— так о любви еще никто не писал.
Пастернак:
— А что для Вас любовь, Владимир Владимирович?
Маяковский:
— Любовь — это жизнь, это главное. От нее разворачиваются и стихи, и дела, и все прочее. Любовь
Пастернак:
— Да, да.
Любовь так же проста и безусловна, как сознание и смерть, азот и уран. Это не состояние души, а первооснова мира.
— О чем говорили поэты?
— Почему мы сравниваем два произведения?
И так, гениальный «Марбург» был написан в 1916 году.
— Что явилось толчком к написанию стихотворения?
«Марбург» был открытием Пастернака. Именно в «Марбурге» Пастернак увидел жизнь «по-новому и как бы впервые». Новое рождение — это в «Марбурге» и тема и нечто большее. Как тема оно дано в лирической ситуации, любовном потрясении. Шире как принцип миропонимания и поэтики. Пастернак работал над этим стихотворением до 1928 года, постоянно внося что-то новое. Последнее дополнение было сделано в 1945 году.
— Какова же глубинная суть «Марбурга»?
В «Охранной грамоте» читаем:
«Мы перестаем узнавать действительность. Она предстает в какой-то новой категории. Категория эта кажется нам ее собственной, а не нашим состоянием».
«Меня окружали изменившиеся вещи. В существо действительности закралось что-то неиспытанное. Утро знало меня в лицо и явилось точно затем, чтобы быть при мне и меня никогда не оставить… Я должен был где-то в будущем отработать утру его доверие. И все кругом было до головокружения надежно, как закон, согласно которому по таким ссудам никогда в долгу не остаются».
Врачующая непреложность мира — сколько раз писал о ней Пастернак.
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не вылечивал.
(«Январь» 1919 год)
Оба отрывка взяты из той части «Охранной грамоты», которая повествует о драме неразделенной любви, пережитой Пастернаком в 1912 году в Марбурге.
— Почему мы сравниваем два произведения? (Муки любви и метания героя по городу, мотив самоубийства, ночь бессонницы-творчества и культурно-исторические ассоциации.)
— Назовите главные образы «Марбурга»? (Инстинкт-подхалим, бессонница, белое утро.)
— Что дает начало этим образам и одновременно их обобщает, концентрирует? (Тема нового, второго рождения, составляющая глубинное содержание «Марбурга».)
Я вышел на площадь. Я мог быть сочтен.
Вторично родившимся. Каждая малость.
Жила и, не ставя меня ни во что,
В прощальном значенье своем подымалась.
«Всякая любовь есть переход в новую веру», — сказано в «Охранной грамоте».
В «Марбурге» предстает двойное содержание окружающих человека вещей. Вещи — сами по себе, они не ставят человека ни во что, и они же — подобья, соучастники нового рождения человека в страсти, несущие на себе ее отпечаток.
— Мы видим в «Марбурге» меру смещения вещей страстью, но что же является спасительным для лирического героя?
Торжествует спасительная стабильность мира, вещи в конечном счете, обретая дополнительный смысл, возвращаются на свои места, страсть рождает новое знание о мире.
— Каково отношение лирического героя к отказавшей ему женщине?
Как жаль ее слез! Я святого блаженен.
Всего-то и сказано на эту тему в «Марбурге». Мимолетный штрих. Но за этим образ лирического героя (бескорыстный). Апостол Павел в своем послании коринфянам сказал: «истинная любовь не ищет своего». Этот штрих напрочь снимает обвинения в адрес любимой.
А у Маяковского:
Какому небесному Гофману Выдумалась ты, проклятая?!
У Пастернака сострадание к женской доле.
Чувство настоящего, родившись благодаря страсти, в то же время и вылечивает страсть. Душевное потрясение и связанная с ним романтическая обида (я страдаю, а мир стоит) оборачиваются новой верой в жизнь. Эта вера произрастает и изнутри человека как элементарный, почти позорный инстинкт самосохранения, как голос здоровья. Надо быть Пастернаком, чтобы в стихотворении о страсти, не боясь принизить страсть, ввести такую прозу. Инстинкт-подхалим — сродни стабильности мира, он вне страсти, вне исключительности. Через инстинкт герой Пастернака сообщается с миром как его часть, тогда как страсть стремится отделить его от мира:
Инстинкт прирожденный, старик-подхалим.
— Так какая же поэтика утверждает себя в «Марбурге»?
Не романтическая. Она формировалась в напряженном поиске, в сложном взаимодействии с искусством далеких предшественников и живых современников, прежде всего Маяковского.
— Как проявляется романтическая природа «Флейты-позвоночника»?
Версты улиц взмахами шагов мну…
Мы видим, что чувства в «Флейте» имеет масштабы абсолютные, разворачивается в пространстве всемирном.
— Что делает мука любовного переживания с лирическим героем в первой и второй частях поэмы?
В обоих случаях безмерность чувства контрастна по отношению к миру обычных измерений, обрекает героя на судьбу исключительную и роковую.
— Зачем понадобились Маяковскому высокие, запечатленные в прежнем искусстве образы любви?
— Каково чувство любви героя? (Тяготеет к противоположным полюсам: анафема и осанна любви. Соответственно любимая предстает то как исчадье ада, то как царица мира.)
— Как обновляет Маяковский романтические модели?
Вселенная насквозь телесна, а человек космичен.
В эту игру метаморфоз оказывается вовлеченной и любимая. Ее образ разрастается в масштабах.
Пастернак расходится с Маяковским по главным направлениям поэтической мысли.
— Какова роль образов и ассоциаций культурно-исторического ряда?
У Маяковского эти образы служат для передачи грандиозности чувства, однако и их ему мало, даже они принадлежат остальному миру. У Пастернака эти образы служат опорой, память о прошлом укрепляет чувство прочности миропорядка, в который заново включается герой «Марбурга».
Тут жил Мартин Лютер. Там — братья Гримм.
В конкретной любовной ситуации герой Пастернака даже более одинок: в «Марбурге» нет развернутого образа любимой.
О чем ты? Опомнись! Пропала. Отвергнут.
Но есть еще мир природы и вещей, привычный, необходимый, поддерживающий: Повсюду портпледы разложит туман.
— Что обозначают в общей системе «Марбурга» «туман, месяц, книги, оттоманка»?
Это ряд стабилизирующий, уравновешивающий.
Кто-нибудь, прочитав «Марбург», может даже обидеться за любовь: не слишком ли скоро она проходит? Но в «Марбурге» нет успокоения, есть равновесие. Пастернак не боится дать вылечивание от страсти как сюжетную канву, необходимую прозу, которая выводит содержание стихотворения к широким аспектам миропонимания.
Мир открыт заново, и он спасителен в своей непреложности, герой уже видит в этой обидной поначалу непреложности опору для себя, для своей души. Открытие мира для Пастернака есть восстановление единства человека с миром, который больше, полнее, первее любого из нас.
— Что же звучит в концовке «Марбурга»?
— Возможно ли такое в экспрессивно-романтической системе Маяковского?
— Что такое творчество в финале «Флейты»?
Вывод лучше меня сделают Марк Захаров, Алексей Рыбников и Андрей Вознесенский эпилогом своей рок-оперы «Юнона и Авось».