Петербургский текст русской литературы
Понятие «петербургский текст» ввел В. Н. Топоров. Он писал, что созданный «совокупностью текстов русской литературы «петербургский текст» обладает всеми теми специфическими особенностями, которые свойственны текстам вообще и — прежде всего — семантической связанностью хотя он писался (и будет писаться) многими авторами». Классические произведения «петербургской темы» воспринимаются «новым искусством» как некий единый текст. В известном смысле можно сказать, что именно символизм и превратил (художественно «навязав»
В. Н. Топоров выделяет ряд существенных черт петербургского текста. Отметив восприятие Петербурга как «веселого» и «славного», сохранившееся в основном в «народном» слове о новой столице — в песнях, прибаутках и т.
Ядро вычленяемого символистами 1900-х гг. «петербургского текста» XIX в. — это «Медный всадник» и «Пиковая дама» Пушкина, «Петербургские повести» Гоголя, «Бедные люди», «Двойник», «Хозяйка», «Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Идиот» и «Подросток» Достоевского (а «ядром ядра» здесь будут первое и три последних произведения). На границе «петербургского текста» располагаются «Домик в Коломне», урбанистическая лирика Некрасова, отдельные произведения А. Григорьева, публицистика Чаадаева, славянофилов и «почвенников». С другой стороны, с «петербургским текстом» зачастую соприкасаются произведения не о Петербурге. Условие «подключения» их к «петербургскому тексту» — наличие тем и мотивов, в чем-то пересекающихся с символистской интерпретацией либо ядра «петербургского текста» XIX в. либо самого Петербурга. Таковы темы и мотивы большого города («История одного города» Салтыкова-Щедрина, «Города-спруты» Верхарна), города Петра («Полтава»), города чиновничьего («Ревизор»), а также города «фантастического», призрачного (традиция «гофманианы»), города мистического зла («демонологические» тексты, «Страшная месть»), города механического «автомата» («Каменный гость»), обреченного на гибель (Апокалипсис). В этих случаях можно говорить либо о пересечении «петербургского мифа» с другими символистскими «мифами» («миф о Петре»), либо о вхождении его в более общие «культурные мифы» (о большом городе, его эсхатологии), либо о специфике какой-то подгруппы «петербургского текста» («миф о переписчике» у Гоголя, Достоевского и др.; возможно, восходит к «Золотому горшку» Гофмана). В «петербургский текст» входят, занимая в нем важное место, и произведения других искусств, главным образом, конечно, памятник Фальконе и иные скульптурные и архитектурные памятники и ансамбли города.